Банки с овощами тоже были вроде бы испорчены, может и нет, но вскрыв одну из них и понюхав содержимое, решил не рисковать, и избавился от них, сбросив туда же, куда улетел мешок с мукой, остатки рисовой шелухи, и обнаруженный в углу склада вскрытый бочонок с сухарями. Его даже не стал освобождать, стоило его только шевельнуть, как сразу же поверхность перемолотых в труху сухарей зашевелилась многочисленными червяками. Жаль в местном водопадике не водится рыба, на этих опарышей, я бы наловил столько, хватило бы на целый год. А так, приподнял, и считай, на вытянутых руках донес до пропасти и сбросил вниз.
Таким образом, из всего, что нашлось на продуктовом складе, у меня появился рис, в довольно большом количестве. Четыре фунтовых, то есть трехсотграммовых жестяных банки чая, бочонок сухарей, которые я добавляю во все блюда что готовлю. Так они поглощаются гораздо приятнее, нежели их размачивать, а затем разжёвывать. Целый мешок соли, которая вобрала в себя столько влаги, что превратилась в монолит. И теперь каждый раз, как мне нужна соль, я с помощью двух топоров, одного, что был у меня и второго найденного здесь, откалываю по кусочку, а затем измельчаю в чугунной ступке с помощью пестика. Пять банок меланжа — яичного порошка. Одну банку я вскрыл, остальные ожидают своего часа. Но учитывая, что банки килограммовые получается, что каждая такая банка заменяет сотню яиц, если исходить из расчёта, что десять грамм порошка, разбавляют примерно тридцатью граммами воды, и получается одно яйцо. Так что его хватит надолго, еще и останется. Жалко только, что его можно только жарить. Может и есть какой-то способ получить некое подобие ваерных яиц, но у меня ничего не вышло, как бы я не экспериментировал. Вот собственно и все. Про собственные запасы, пришедшие вместе со мною, я уже говорил.
Пока же готовлюсь к выходу и читаю, и перечитываю дневник курбаши. Оказалось, что из него можно вынести очень много полезного. Например, рюкзак, с которым я пришел сюда, с некоторых пор я поменял на хурджин, имеющийся здесь, он оказался гораздо удобнее рюкзака, и вместительнее его. Хурджин это — сумка, сшита она из плотного похожего на ковровую дорожку материала и представляет собой два довольно объемистых мешка. Соединенных между совой перемычкой той-же ширины, что и мешки. Носить ее можно на ремне, либо через плечо. За счет ширины перемычки она удобно ложится на него и почти не давит. можно продеть ремень, и перекинуть через плечо уже его, а хурджин, будет располагаться на боку, или ближе к спине. Если появится любой транспорт, лошадь или ишак, можно хурджин перебросить через круп позади седла, и окажется вполне удобно. Получится своего рода переметная сумка, по сути это она и есть. К тому же, хурджин, можно расстелить на землю, и при необходимость переночевать на нем, он достаточно мягкий, прочный и удобный. Его же в походе используют как молитвенный коврик. А молиться придется, как бы отрицательно я к этому не относился. Зияд-бек прямо говорит, что к правоверному здесь относятся более терпимо, чем к тому же христианину, и если я не желаю, чтобы меня провожали злыми взглядами и проклятиями, я обязан делать все то, что делают все местные народы. В конце концов, не так уж и страшно, пять раз в день, расстелить на земле молитвенный коврик, присесть лицом на восток, в сторону Мекки, и несколько раз повторить молитву. От меня не убудет, а вот местные станут более доброжелательны.
Хурджин, конечно хорош, но и рюкзак, я тоже сохранил. Он не советского производства, купленный отцом в Чехословакии, хотя на нем нигде это не указано, но одного взгляда на материал, будет достаточно чтобы понять его прочность и добротность. К тому же это здесь в Афгане, хурджин нечто обыденное, а в том же Иране, или Турции стоит обзавестись чем-то более приличным. Рюкзак подойдет для этого на все сто. К тому же к тому времени, я надеюсь обзавестись хоть какими-то документами, и при наличии денег использовать транспорт, а не отбивать ноги.
Винтовкой я все же обзавелся. Ну, какой пацан, откажется от оружия, тем более, когда его прямо предлагают взять и использовать по назначению. А чтобы там не говорили, я пацан и есть. Пятнадцать, ну пусть шестнадцать лет с некоторого времени, точнее с сегодняшнего дня, это еще пацан, и я прекрасно это осознаю, хотя и приходится, или вернее хочется, выглядеть более взрослым. Поэтому, подумав, решил попробовать, а вдруг действительно выйдет что-то толковое. Ключи от склада с оружием и ценностями, как я и предполагал, нашлись в ящике стола.
На складе оказалось три десятка ящиков, четыре из которых были отведены под оружие. Первый вскрытый ящик, показал наличие двух пулеметов «Максим», правда в отличие от тех, что я неоднократно видел в советских фильмах, эти были без щитков, и снабжены треногами, а не колесным станком. Но в остальном ничем не отличались от своих собратьев. Разумеется, один из них был извлечен из ящика, и я даже установив его на треногу, попытался изобразить из себя Анку-пулеметчицу, почему-то на ум пришла именно она. Пулемет был довольно тяжел, и уж точно не нужен в походе. Поэтому, вдоволь «настрелявшись» из незаряженного пулемета, я уложил его обратно, и закрыв ящик обратился к следующему. Здесь оказались новенькие винтовки Мосина. С этим было сложнее, я взял первую попавшуюся, вынес ее во двор и тщательно со всех сторон, осмотрел под лучами солнца. Оказалось, что с виду она ничуть не поржавела. И поэтому, отнес ее наверх в кабинет, для того, чтобы почистить от заводской смазки и приготовить к стрельбе.
Судя по записям курбаши, если отойти от крыльца на десяток шагов, и стрелять в сторону северного прохода, то скалы огораживающие тебя с южной стороны, смягчат звуки выстрелов, и их если кто-то и услышит, то разве что случайно. Звуки будут в основном уходить на север, или северо-запад. С одной стороны, это конечно может заинтересовать советскую сторону, но учитывая, что местная граница почти безлюдна, и непроходима, особенно после того, как дорога была уничтожена, то и шум производимый выстрелами затеряется среди заснеженных гор и просто не дойдет до слуха пограничников. Но даже если и дойдет, то его могут воспринять, как выстрелы на сопредельной стороне, то есть в Афганистане. Проверят, разумеется свое предположение и скорее всего успокоятся. Очень на это надеясь, я почистил винтовку, как было сказано в инструкции, обнаруженной в ящике с оружием, затем вскрыл один цинк патронами и зарядил ее. Странно, что этот ящичек, все называют «цинком» ничего цинкового я там не обнаружил, обычная жесть, которая вскрывается чем-то похожим на консервный нож, который прилагается, к каждой банке.
Судя по инструкции, найденной в ящике, здесь были представлены так называемые карабины. Длина винтовки была укорочена до 1020 миллиметров, что позволяло использовать ее на скаку с лошади. К тому же сообщалось, что из-за того, что винтовка укорочена, снижена дальность полета пули, и отдача. Это конечно радовало, до сих пор вспоминаю синяки на плече после выстрела год назад.
Во вскрытом цинке с патронами оказались готовые к заряжанию обоймы, то есть пять патронов установленные донышками на специальное жестяное приспособление. В инструкции было сказано: «Подать затвор на себя, повернуть рукоять влево до упора и оттянуть на себя до конца. После чего вставить обойму в приемник, большим пальцем надавить на верхнюю гильзу, перемещая патроны в магазин. Опустевшую обойму выбросить. Затвор привести в рабочее состояние произведя обратные действия». Все было достаточно просто. Затем, вспомнив все то, что говорил мне отец, прижал приклад к плечу, как мог сильно, и прицелившись в проход выстрелил. Отдача, разумеется, была существенной, но все же гораздо мягче того, что произошло год назад на охоте, или же я стал сильнее. Да и звук выстрела тоже был похож на не слишком громкий треск. Правда, после пяти выпущенных патронов, плечо все же побаливало, не то, чтобы сильно, но чувствительно. На этом я, естественно, не успокоился. Винтовка была отложена в сторону, а из склада на сваленные в кучу матрацы у самой северной тропы, были установлены банки с тушенкой, которые я до сих пор не выбросил. С виду они были вполне приличные, и хотя есть я их, не собирался, все же полвека достаточно большой срок для некоторых опасений, а вот расстрелять их из оружия, было самое то.
